Юность Бога славила, хвалила.
Но из храма взяли лишь в стройбат.
Там мне Божья подавалась сила
Атеизм молитвой побеждать.

При примерном поведении и хорошей учёбе, при отличном здоровье меня взяли лишь в стройбат. Причиной явилось открытое исповедание веры во Христа в военкомате, куда меня вызвали на беседу с военкомом, представителями из райкома комсомола и неизвестными мне ещё тремя человеками. Я привёл пример верующей дворничихи, которая может быть выше нравственно и морально их вместе взятых. А они указывали прежде именно на неё, что я ниже уровнем её интеллектуально. Меня выгнали вон при сидящих в коридоре призывниках. Кто - то из них ехидно говорил мне вслед: «ну что прочистили тебя!» Помню, что бежал, задыхаясь от волнения, прямиком в храм, и во мне звучало свыше радостное «очистили, очистили». А я тогда каялся в грехах часто перед батюшкой Иоанном Кноповым.
В армии солдаты мне выбили несколько зубов и перебили челюсть с угрозами, чтобы я не посещал храм, так как солдат из моей части местные девчонки стали на свиданиях обзывать боговерующими из-за моих тайных походов в храм в городе Онега Архангельской области. Но я продолжал ходить в храм города Каргополь, куда был переведён после расформирования в/ч 1830. И в автобате ходил в храм будучи художником части. Там были и благорасположенные солдаты. Некоторые из них внимательно слушали мои рассказы о Боге.

Сан священный тоже был гонимым,
Во диаконстве я скорбь терпел.
Настоятелями был ранимым,
А священства легче был удел.

Став диаконом сразу после армии, много работал физически в селе Айкино на строящемся Преображенском храме, печалился только, что учась заочно в Семинарии, мало времени остаётся на чтение духовных книг. Да и в Кочпоне, местечке Сыктывкара, куда был переведён, пришлось строить диаконский дом. Ко мне переехали мама и сестры с племянниками, не имеющие своего жилья. Ещё была проблема очень жёсткого отношения ко мне настоятеля. Приходилось служить ежедневно утром и вечером, с одним выходным в понедельник. Между утренними и вечерними службами плотничал дома. Перенапряжение ног привело меня к операции удаления варикозно расширенных вен на правой ноге. Когда я стал священником то уже был более самостоятельным, и тогда начитался вдоволь книг, утолив свою духовную жажду. Раннее только смотрел у отцов настоятелей на редкостные духовные книги в домашних библиотеках и мечтал их все прочитать.

Страшно было стать владыкой, чада.
Я боялся славной высоты,
От своих, чужих хлебнуть досады,
Претерпеть в избытке клеветы.
Архиереем пришлось основывать храмы и монастыри во вновь открытой Сыктывкарской и Воркутинской епархии. Не всем представителям власти это нравилось, да и подвигаемое на труды мною духовенство доходило до творения мне козней, а в некоторых случаях клеветало в вышестоящие светские и духовные органы. Но я понимал в этом благое попущение Божие для моего же совершенствования и подавлял в себе гордыню, смирялся перед обрушившимися обстоятельствами.

Рад за всё, мне легче быть в ответе –
За напасти Бог мне всё простит.
Торжество ждёт тех в грядущем веке,
Кто старался во Христе здесь жить.

Архиепископ Сыктывкарский и Коми-Зырянский ПИТИРИМ,
Член Союза писателей России