Конец КП

В это же время арестовывали и ссыльное духовенство. Самым известным было дело “Священной дружины”. 24 февраля 1937 года в с. Кочпон и Сыктывкаре были арестованы 12 человек: епископ Вязниковский Герман (Николай Степанович Ряшенцев), епископ Арзамасский Серапион (Серафим Макарович Шевалеевский), монахи Иоанн (Александр Васильевич Смурыгин), Михаил Николаевич Любимов, Иоаникий (Лука Дмитриевич Тарара), ссыльные миряне Рафаил Николаевич Амосов, Александр Игнатьевич Трофимов, Александра Федоровна Штоквич, Анна Ивановна Варун-Секрет, сыктывкарский священник о. Степан (Ермолин, уже упоминался выше), вдова расстрелянного в 1931 году о. Прокопия Шаламова Мария Александрована Шаламова, местный житель Павел Николаевич Елькин. 4 марта по этому же делу был арестован ссыльный иеромонах Мартемьян Сергеевич Васильев-Жуков. Некоторые из арестованных были едва знакомы друг с другом, а другие частые посетители епископа Германа из числа ссыльных монахов в число арестованных по этому делу не попали. Их обвиняли в “устройстве нелегальных контрреволюционных сборищ, систематической контрреволюционной агитации среди населения, агитации в пользу врагов народа троцкистов, составлении и распространении среди участников группы и населения города контрреволюционных документов, оказании систематической помощи участникам группы и адм. высланному и заключенному духовенству” и т.п. На самом-то деле “контрреволюционные сборища” были обычными собраниями по праздничным дням ссыльного духовенства в доме епископа Германа. Он был душой местной общины ссыльных священников и монахов, организовал хор при Святоказанском Кочпонском храме и был в нем регентом. Приходили к епископу и местные священники, и ссыльные миряне кто за благословением, кто за советом, за помощью. 

Что было правдой, так это организация помощи ссыльным и заключенным священникам. И здесь нельзя не упомянуть о подвижничестве Марии Александровны Шаламовой. После смерти мужа она переехала в Сыктывкар и посвятила себя делу помощи ссыльным священникам: из своих скудных средств посылала им деньги, ездила по деревням, собирала для них теплые вещи, отправляла посылки в лагеря. В 1935 году Мария Александровна обратилась с прошением к епископу Великоустюжскому Питириму за благословением на принятие ею монашеского пострига. Епископ Герман отговаривал ее, но все же уступил настойчивым просьбам и дал рекомендацию. Но епископ Питирим, как и его преемник архиепископ Николай, отказали, считая, что принятие монашества неизбежно приведет к аресту. Письмо епископа Николая епископу Герману было конфисковано при аресте последнего. В нем говорилось, что, вступая в “священную дружину” (имеется в виду сообщество монашествующих), М.А.Шаламова рискует навлечь беду и на себя, и на ссыльное духовенство. Отсюда и появилось название организации: “Священная дружина”. Сначала же в чекистских документах ничего подобного не было.

В деле сохранилось провидческое письмо о. Дмитрия (Федорова), одного из тех, кому помогала Мария Александровна Шаламова: “...О. Прокопий взошел на свою Голгофу, уподобляясь Господу Христу. С ним вместе были и Вы... неужели непонятно, что незримо ставит за руку Вас тут Свят. Стефан. Теперь вся Родина наша едва ли не сплошная Голгофа, а У(сть)-С(ысольск) в особенности Голгофа... и Вы стояли сначала при кресте мужа на Вашей семейной Голгофе, а ныне находитесь на Голгофе более обширной: видите страдающее священство, монашество; стойте на Голгофе, не рвитесь с нее, тут хорошо”. 

Обвинительное заключение было утверждено 3 июля, но еще более двух месяцев обреченные ждали суда. 13 сентября 1937 года тройкой при УНКВД Коми АССР все тринадцать обвиняемых были приговорены к расстрелу. Их расстреляли 15 сентября. 

Последним в скорбном списке стоит арест в Сыктывкаре 14 июня 1938 года епископа Вологодского Стефана (Николай Иванович Знамеровский), архимандрита Филарета (Игнатий Васильевич Игнашкин), архимандрита Феогена (Василий Львович Козырев), о. Иоанна (Беляева), о. Василия (Самсонов) и мирянина Михаила Осиповича Шиманца - все ссыльные. Их обвиняли в “организации контрреволюционных сборищ” и, между прочим, в связи со “Священной дружиной” (владыка Стефан и владыка Герман были, естественно, знакомы). Судили их только 9 марта 1939 года. Верховный суд Коми АССР приговорил обвиняемых к различным срокам лишения свободы (“пик” расстрельных приговоров уже прошел). 

Владыка Стефан три года провел в В.-Човской колонии НКВД Коми АССР. 14 июня 1941 года он был выпущен, но уже 15 августа вновь арестован. Теперь ему вменялось в вину, будто в колонии он “организовывал и проводил контрреволюционную агитацию и религиозную пропаганду совместно с заключенными Потаповой П.А., Ермолиной Д.П., Паршуковой К.П., направлял на поражение существующего строя СССР и восстановление капиталистического строя и религии”. На самом деле владыка выполнял в колонии свой пастырский долг - молился, исполнял требы. Арестованные вместе с ним коми крестьянки помогали и поддерживали владыку. Но этого было вполне достаточно для обвинения: 17 ноября 1941 года Верховный суд Коми АССР приговорил их к расстрелу. Расстреляли владыку Стефана и трех коми крестьянок только 18 марта 1942 года. 

В 1937-1938 годах в Коми АССР по политическим обвинениям было осуждено более 1200 человек, включая и повторно осужденных в лагерях. Духовенство составляет среди них малую часть - нам известно всего лишь около 50 имен. Это явно неполный список. К сожалению, не установлены судьбы ссыльного духовенства, за небольшим исключением.

После 1938 года аресты местного духовенства неизвестны. Самому молодому из арестованных в 1937-м было 38 лет, большинство же - старше 50. Можно предположить, что в 1937 году было уничтожено все известное НКВД духовенство Коми АССР.

В 40-50-е годы были вновь открыты три православных храма (был еще один - молитвенный дом в Ухте, но его в начале 60-х закрыли). Возвращались из лагерей немногие оставшиеся в живых священники. Таких массовых репрессий, как в З0-е годы, больше не было. Но Советское государство по-прежнему ограничивало деятельность церкви. 

Отношения между государством и церковью были нормализованы только в конце 80-х годов.